УТЮГ ¦ Если резиновый сапог пропускает воду и вы не можете обнаружить дефектное место — сплюсните голенище, скрутите его (как скручиваете тюбик с зубной пастой) и опустите низ сапога в воду.

простенков с четвертями; г — кладка столбов и через 3 или 5 рядов.

ет, мы не были активными противниками строя, не были антисоветчиками. Мы были 
патриотами своей страны, своей истории. Еще чуть-чуть, наверное, и мы могли бы
стать 
диссидентами. Во всяком случае мы им очень сочувствовали... Поэтому всю
литературу, 
которая тогда начала выходить в самиздате, мы читали, знали и через гул глушилок
слушали 
"радиоголоса" из-за рубежа...
     Конечно, там тоже была своя пропаганда, но хуже того, что мы видели здесь,
ничего быть 
не могло. Мы это хорошо знали, работая, так сказать, на идеологическом фронте -
имея дело с 
кино. Мы же оба помнили, каким диким, совершенно идиотским преследованиям
подвергалось 
малейшее слово. Это называлось: "аллюзия". Среди киношников гуляла такая шутка.
Картина 
ведь проходила несколько инстанций, ее резали, снова возвращали... Обком партии
не был 
последней инстанцией, после него везли в Москву. Так вот шутка: собирается
Комитет по 
делам искусств, смотрят кино, и главный редактор говорит: "Зачем у вас так долго
облака 
плывут, переходите сразу на действие". Режиссер: "Нет, мне это нужно для
создания 
настроения". Ему: "Зачем вам настроение? Зритель смотрит на эти облака и думает:
"А наш 
Брежнев - говно". Ну да, чтобы человек ни о чем не думал. Вот такая атмосфера
была. Да, все 
были "за", и каждый в отдельности - против. Вот что нас связывало.
     А период оттепели быстро кончился. Хрущев ведь был человек очень
вспыльчивый. Когда 
ему показали выставку новой живописи, он почему-то всех художников назвал
педерастами. 
Больше всех тогда пострадали Эрнст Неизвестный и Женя Евтушенко. Снова начали
сажать. 
Первым судилищем, потрясшим нас, был процесс Синявского - Даниэля, когда
писателей 
осудили за то, что они пишут. Мгновенно всё это отражалось на кинематографе. А
Булат 
Окуджава пел свои тихие песенки - про троллейбус, про одиночество, про Арбат...
Он пел эти 
песни, и в них звучала ностальгия по свободе. Всё его творчество заставляло
человека 
задуматься. Не то что опусы наших официальных стихоплетов.