¦ У спиц круговой вязки иногда переламывается капроновая леска в месте соединения ее со спицей.

65) последнюю используют в качестве наружной опалубки.

тары, вибрировал контрабас. Дарновский лежал и трясся от страха за свою 
поврежденную психику, а неведомому оркестру это было по фигу. Такое отчебучивал
- прямо 
буги-вуги. Впору было вставать и пускаться в пляс. От этого необъяснимого и
неуместного 
аудиовеселья Робу сделалось совсем страшно. Он лег, натянул одеяло до самых
глаз.
     Когда, гремя алюминиевым чайником, вошла санитарка, обрадовался ей, как
родной, хотя 
была она довольно противная: с бородавкой на лбу, усатая, в разношенных тапках.
На 
лежащего даже не взглянула - наверно, пациенты были для нее вроде мебели.
     Налила в стакан блеклого чая, шмякнула на блюдечко два куска рафинада.
Потом кряхтя 
наклонилась, достала из-под кровати утку - та была чистая, Роб ею не
пользовался.
     Только теперь санитарка подняла на него глаза и недовольно нахмурилась,
будто он в 
чем-то провинился.
     Роб подавился вскриком - глаза у старухи сверкнули такими же зелеными
искрами, как 
недавно у бородатого доктора.
     - Чего вскинулся? Припадочный, что ли? - скрипуче проворчала санитарка, без

интереса глядя на Дарновского. - Ишь, вылупился.
     Еще бы ему не вылупиться! Музыка, терзавшая его барабанные перепонки,
пропала, и 
вместо заводного буги-вуги запел глубокий и звучный женский голос (кажется,
такой 
называется контральто): "Травы, травы, травы не успе-ели от росы серебряной
согнуться  ..." 
Песня оборвалась на середине строфы. Контральто произнесло: "Ишь ты, пустая. А
после на 
простыню надует". 
     - А? Что? - пролепетал Роб, испуганно озираясь.
     - Дерганый какой, - пробурчала старуха, отворачиваясь. - Надоели вы мне все
во 
как...
     Забрала свой чайник и вышла, шлепая задниками.
     И буги-вуги тут же снова вмазало Дарновскому по ушам - так ликующе, так
радостно, 
будто в самом скором времени должен был начаться большой долгожданный праздник.
     Роб застонал, зажал уши руками и даже спрятал голову под подушку. Но музыка
от этого 
тише не стала. Скорее наоборот.
     И тогда на помощь бедном